В России очень почитается Святитель Николай, Мирликийский Чудотворец, даже больше, чем в Греции, где жил и прославился Святитель. Бывает что, придя в какой-нибудь дом, можно увидеть в центре большую писаную и в окладе икону свт. Николая, а сбоку—небольшую софринскую  икону Спасителя или Божией Матери. Есть много храмов, где один из приделов—в честь Святителя Николая. Чтение Жития свт. Николая было одним из излюбленных занятий в Древней Руси.  И настолько Чудотворец Николай вошел в жизнь русских людей, что  для кого-то может даже показаться фольклорным персонажем, как герои былин и сказаний.  Плохо, что отсюда дорога   к отрицанию вообще существования Мирликийского чудотворца. Но если повнимательней вчитаться в Житие свт. Николая, то можно найти такие факты и имена, о которых не мог знать обычный составитель былин. Взять хотя бы Авлавия-епарха, упоминаемого в Житии Николая в связи со спасением трех воевод (или по-гречески стратилатов) от «посечения мечного», посланных царем Константином для усмирения мятежа тайфалов.

В  каноне Святителю Николаю (песнь 6) мы читаем: Услышав Константин царь благочестивый во сне прещения твоя, со Авлавием епархом, о мужех онех неправедно имевших погибнути, вскоре повеле отпустити их, тебе же радуйся вопияше, Николае.

Многие, привычно читая в каноне имя Авлавия, даже не задумываются, кто это? А это—реальный исторический персонаж, зафиксированный во многих исторических источниках и оставивший большой след в истории Церкви.

Для начало прочтем об этом событии   в древнейшем русском списке Жития свят. Николая XII века (частично орфография изменена):

 «ЧЮДЕСА СВЯТАГО АРХИИЕРЕЯ ХРИСТОВЫ НИКОЛЫ. 

Господи, благослови!

Бысть въ времена Костянтина Великааго цесаря мятежь въ Фригии от даифал (тайфалы—вестготское племя—авт.)  И възвещено бысть Костянтину цесарю о них. И посла 3 воеводы с своими вои: Непотияна, и Урса, и Еронлиона, тако нарицаеме. Си отвезъшеся от славьнааго града Костянтиня, присташа в Ликийстей епархии, в месте, нарицаемемь Андриакии; сущю пристанищю Мирьсцей, митрополии, от трии поприщь. 

И изидоша поглумитъся, не сущю им подобъну плаванию. Изидоша же от воин етери, хотяще требования брашьну обрести. Обидяху же воини; и тяжа бысть в нарицаемемь Плакомата, яко и мълве быти бещисльней. 

Слышав же си святый Божий Никола, епископ и пастырь цьркъви Божии, сущая ту люди убо умоль укроти, да ничьтоже зъла, ни обид створять. Абие же приде в Андриаки. И поклонишася ему вьси. И уведевъше воеводы пришьствие святаго, и ти поклонишася ему. Въпрошении же бывъше от него, реша: «Мирьници есмы и яко на брань грядем». И умоли я прити в град и прияти от него благословление. И повелеша воеводы вьсем мирьным быти и ниединого обидети. 

Придоша же етери от града и поклонишася, реша святому: «Господи, аще бы в граде был, не быша так: три съмьрти без вины былы. Князь бо, мьзду възьм, тремь мужем повеле мечьмь умрети. И весь град немало плакася, имьже не бе ту». И абие умоли святый воеводы и с ними иде в град.

И бывъшю ему в нарицаемемь Леонте, въпраша сущих ту о приимъшиих осужение. И реша, яко ведоша я путьмь, нарицаемемь Диоскор. Въшьд же в цьркъвь Крискентия и Диоскорида, пакы въпроси, и уведев, яко враты хотять изити. И бывъшю ему в вратех, въпроси о них. И реша ему, яко идуть в нарицаемый Виран, бе бо место то мучимыим. И пришьд, обрет народ мног и дьржаща спекулатора мечь и жидуща пришьствия святому. И пришьд на место, обрете три мужа; лица им убросъмь завязана, и поклоньша колена, и простьрша выя, и жидуща своея съмьрти. Святый же Никола, приим мечь от спекулатора, повьрже и´ на земли. Онех же, раздрешь от уз, приведе в град. И пришьд в княжь двор, разби врата. 

Абие же слышав от спекулатора, Еустафий князь, тек, изиде поклонитъся ему. Тоже святый Никола отврати лице свое, глаголя: «Преступьниче Божий и кръвопииче! Како дьрзнул еси на мое лице прити, таково и толико створь! Не имам тебе пощадети. Се бо възвещю цесарю Костянтину о нихъже, еси створил и како строиши епархию». Князь же Еустафий, поклонь колене свои, и рече: «Никакоже не прогневайся на мя, господи, нъ увежь истину, яко аз несмь повиньн, нъ стареишине града Евдокий и Симонид». Уведев же, яко дъве съте литр  злата възят да я’ погубить, и умолен быв святый от воевод отдасть ему грех, неверьно сътворь еже о них лъжею съдеяния. 

Воеводы же, съ святыим обедовавше, молиша и´ да им молитву створить. И приимъше благословление, отвезошася отътуду. 

И присташа в Фругии, и умириша вся места противьная. И мир мног створьше, придоша в славьный Костянтинь град. И велие съретение бысть им от живущиих ту воевод, от цесаря и от князь, яко победу створьшем. И беша в полате цесаревевельми похвалени. 

Завида же им бысть от живущиих ту воевод. И намълвиша епарха Авлавия яко да убиють, давъше ему тысящю и боле седмь сътъ литр злата да я’ погубить.

Сии тако обещавъ им, Авлавий епарх въниде к цесареви и глагола ему: «Владыко самодьржьче! Ков бываеть твоей дьржаве от хождьшиих в Фругию. Уведех бо въ истину, яко ти убо съвещаша въстати на дьржаву твою, обещавъше посъланыим с ними къняжия, и дары, и большая чьсти. Аз же увидех и не могох молчати, яко есть таковая неправьда. Темьже, еже воля дьржаве твоей, то сътвори». Цесарь же прогневавъся, яко о животе своем уведев; абие, не истязав их, повеле вести я’ въ тьмьницю.

Лету же минувъшю, вражьдующе и намълвиша епарха Авлавия, глаголюще ему: «Почьто я’ въвьрже в тьмьницю и остави им живот? Вънутрь бо суще, имуть възмощи и себе помощь створити». Слышав же епарх, яко и вънутрь сущь себе помагають, абие възвести цесарю си. Цесарь же услышав, яко и вънутрь сущь на нь ков творять, повеле в нощи мечьмь усекнути я. Епарх же слышав, посла к приставьнику тьмници Илариану, глаголя яко: «Три мужа воеводы, яже имаши в тьмьници, уготови умьрети в нощь сию». 

Капикларини же Иларион, слышав си, съ сльзами рече трьм мужем: «Страх мя одьржить велии, и боюся, и трепещю, яко благо бы ми да бых вас не видел. Ныне же глаголю и слышю с вами, утрее же от себе разлучимъся, понеже повелено бысть умрети вам. Нъ еже вы есть в имении ли злато, ли сребро, ли ино чьто, — емуже что хощете оставити, яко в сию нощь повелено вы умрети бысть». 

Слышавъше же се, мужи абие растьрзаша ризы своя и власы своя обръваша, и пьрстию посыпавъше, възъпиша, плачюще и жалостьно рыдающе, глаголаху: «Чьто бо не оправьдахом, да тако погыбнем?» Непотиян же в память пришьд, яже створи святый Никола трьм мужем, иже в Ликии, рече плачася: «Господи Боже святаго Николы, помилуй ны! Якоже створил еси трьм мужем, иже в Ликии, неправьдою осуженом, и съпасл я’ еси от съмьрти, и ныне ны съпаси, святый Николае, Христов рабе; аще и далече еси, нъ близ да будеть ти молитва наша, и к Богу възъпи о нас да съпасени бывъше подобьни будем поклонитися твоей святыни». И си рекъшю Непотияну, тожде и трие мужи, яко единеми усты, тако възъпиша. 

Святый же Николае видимо явися цесарю Костянтину и рече ему: «Въстани и отпусти три мужа воеводы, яже имаши в тьмьници, яко оклеветани быша. Аще ли ослушаешися мене, брань створю ти в Дьрачи, и плъть твою птицам предамь, и молитву сътворю на тя к великому цесарю Исусу Христу». И рече цесарь: «Кто убо ты еси и како в мою полату въниде?» И рече святый: «Аз есмь Николае грешьный, сый в Ликии и в Мурех митрополит». И се рек, отиде.

И то же глаголя, явися Авлавию епарху: «Авлавие, враже несмысленый умъмь, въстани и пусти три мужа, яже имаши в тьмьници. Аще ли ослушаешися мене, молитву сътворю на тя к великому цесарю Исусу Христу, и въ недуг въпадеши, и чьрвьм будеши в сънедение, и вьсь дом твой погыбнеть зъле». И рече ему Авлавие епарх: «Ты убо кто еси, таковая глаголеши?» То же святый рече: «Аз есмь Николае, грешьный раб Божий, сый в Ликии и в Мирех митрополит». И си рек, отиде. 

Въспрянув же, цесарь възъва протокурисара своего и рече ему: «Възвести епарху, яже видех». Такоже и епарх посла курсора своего, тако же съказав. И повеле цесарь предъстати воеводам от тьмьнице пред лицьмь его. 

И шьдъшем же мужем от тьмьнице, рече им: «Кыми кореньми творяще, таковы съны нам посласте?» Они же мълчааху. Въторицею же въпрошени бывъше, Непотияномь отвещану бывъшю: «Владыко самодьржьче! Мы корения не вем, ни таковыих сътворихом на твою дьржаву. Аще ли есмъ таци, в горьшая мукы да предани будем». 

Цесарь же рече им: «Весте ли етера Николу, тако нарицаема?» Они же, слышавъше имя святаго Николы, яко единеми усты, тако възъпиша, съ сльзами глаголюще: «Господи Боже святаго Николы, послушай нас! И якоже съпасл еси три мужа, иже в Ликии осуженыя бес правьды, и ны съпаси, умирающа бес правьды, святый Николае!» Цесарь же рече им: «Рьцете ми, къто сь есть Николае». Нипотиян же рече ему вся, елико сътвори святый Николае, и тако съпасе хотящая умрети бес правьды. 

Тоже цесарь рече им: «Не аз даю вам живот, нъ егоже вы призывасте святаго Николы. У негоже, шьдъше, постризете главы своя». И дасть им съсуды цьркъвьныя и Евангелие злато с камениемь драгыимь украшено, и посла я в Ликию.

И постригоша главы своя, дающе нищиим злато много в нарочита времена. По многа же лета се творяху, славяще Бога, творящааго велия и дивьная чюдеса, якоже есть писано, яко «Дивьн Бог в святыих Своих». Тому слава и дьржава с иночадыимь (Единородным—авт.) Сынъмь Его и Пресвятыимь и Животворящимь Духъмь ныне и присно и в бесконьчьныя векы веком. Аминь».

А вот как это событие излагается в Житиях Святых свт. Димитрия Ростовского (месяц декабрь, 6-е число): «В то время в великой Фригии поднялся мятеж. Узнав о сем, царь Константин послал трех воевод с их войсками умиротворить мятежную страну. Это были воеводы Непотиан, Урс и Ерпилион. С великою поспешностью они отплыли из Константинополя и остановились в одной пристани Ликийской епархии, которая называлась Адриатским берегом. Здесь был город. Так как сильное морское волнение препятствовало дальнейшему плаванию, то они стали в этой пристани ожидать тихой погоды. Во время стоянки некоторые воины, выходя на берег для покупки необходимого, многое брали насилием. Так как это случалось часто, то жители того города озлобились, вследствие чего на месте, называемом Плакомата, происходили между ними и воинами споры, раздоры и брань. Узнав о сем, святитель Николай решил сам отправиться к тому городу, чтобы прекратить междоусобную брань. Услышав о его пришествии, все граждане вместе с воеводами вышли ему навстречу и поклонились. Святитель спросил воевод, откуда и куда они держат путь. Они сказали ему, что посланы царем во Фригию подавить возникший там мятеж. Святитель увещевал их держать своих воинов в повиновении и не позволять им притеснять людей. После сего он пригласил воевод в город и радушно угостил их. Воеводы, наказав провинившихся воинов, утишили волнение и удостоились благословения от святого Николая. Когда сие происходило, пришли из Мир несколько граждан, сетуя и плача. Припавши к ногам святителя, они просили защитить обиженных, рассказывая ему со слезами, что в его отсутствие правитель Евстафий, подкупленный завистливыми и злыми людьми, осудил на смерть трех мужей из их города, которые ни в чем не были повинны.

— Весь наш город, — говорили они, — сетует и плачет и ожидает твоего возвращения, владыка. Ибо, если бы ты был с нами, то правитель не осмелился бы сотворить такой неправедный суд.

Услышав об этом, архиерей Божий душевно восскорбел и, в сопровождении воевод, тотчас отправился в путь. Достигнув места, по прозванию «Лев», святитель встретил некиих путников и спросил их, не знают ли они чего об осужденных на смерть мужах. Они отвечали:

— Мы оставили их на поле Кастора и Поллукса, влекомых на казнь.

Святитель Николай пошел быстрее, стремясь предупредить неповинную смерть тех мужей. Достигнув места казни, он увидал, что там собралось множество народа. Осужденные мужи, со связанными крест на крест руками и с закрытыми лицами, уже преклонились к земле, протянули обнаженные шеи и ожидали удара меча. Святитель видел, что палач, суровый и неистовый, извлек уже свой меч. Такое зрелище приводило всех в ужас и скорбь. Соединив с кротостью ярость, святитель Христов свободно прошел среди народа, без всякой боязни вырвал из рук палача меч, бросил его на землю и затем освободил осужденных мужей от уз.

Всё сие он сделал с великим дерзновением, и никто не смел его остановить, потому что слово его было властно и в действиях его являлась Божественная сила: он был велик пред Богом и всеми людьми. Избавленные от смертной казни мужи, видя себя неожиданно возвращенными от близкой смерти к жизни, проливали горячие слёзы и испускали радостные вопли, а весь народ, собравшийся там, воздавал благодарение своему святителю. Прибыл сюда и правитель Евстафий и хотел подойти к святителю. Но угодник Божий с презрением отвернулся от него и, когда тот упал ему в ноги, то оттолкнул его. Призывая на него мщение Божие, святой Николай грозил ему мучением за неправедное правления и обещал сказать о его действиях царю. Обличаемый своею совестью и устрашенный угрозами святителя, правитель со слезами просил милости. Каясь в своей неправде и желая примирение с великим отцом Николаем, он слагал вину на городских старейшин, Симонида и Евдоксия. Но ложь не могла не открыться, ибо святитель хорошо знал о том, что правитель осудил на смерть невинных, будучи подкуплен золотом. Долго умолял правитель простить его и только тогда, как он с великим смирением и со слезами сознал свой грех, Христов угодник даровал ему прощение.

При виде всего происшедшего, прибывшие вместе со святителем воеводы удивлялись ревности и благости великого Божия архиерея. Удостоившись его святых молитв и приняв от него благословение на свой путь, они отправились во Фригию, чтобы исполнить данное им царское повеление. Прибыв на место мятежа, они быстро подавили его и, исполнив царское поручение, возвратились с радостью в Византию. Царь и все вельможи воздали им великую хвалу и почести, и они удостоились участия в царском совете. Но злые люди, завидуя такой славе воевод, возымели к ним вражду. Замыслив на них зло, они пришли к правителю города Евлавию, и клеветали на тех мужей, говоря:

— Не добро советуют воеводы, ибо, как мы слышали, они вводят новшества и замышляют зло против царя.

Чтобы склонить правителя на свою сторону, они дали ему много золота. Правитель донес царю. Услышав о сем, царь без всякого расследования повелел заключить тех воевод в темницу, опасаясь, как бы они не бежали тайно и не исполнили бы своего злого умысла. Томясь в заключении и сознавая свою невинность, воеводы недоумевали, за что их бросили в темницу. Спустя немного времени клеветники стали опасаться, что их клевета и злоба обнаружатся и они могут пострадать сами. Посему они пришли к правителю и усердно его просили, чтобы он не оставлял так долго жить тех мужей и поспешил бы осудить их на смерть. Запутавшись в сетях златолюбия, правитель должен был довести обещанное до конца. Он тотчас отправился к царю и, как вестник зла, предстал пред ним с унылым лицом и скорбным взором. Вместе с тем желал он показать, что он весьма заботится о жизни царя и верно ему предан. Стараясь возбудить царский гнев на неповинных, он стал держать льстивую и хитрую речь, говоря:

— О царь, ни один из заключенных в темницу не желает раскаяться. Все они упорствуют в своем злом умысле, не переставая строить против тебя козни. Посему повели немедленно предать их мукам, чтобы они не предупредили нас и не довершили свое злое дело, которое замыслили против воевод и тебя.

Встревоженный такими речами, царь тотчас осудил воевод на смерть. Но так как был вечер, то казнь их была отложена до утра. Узнал о сем темничный страж. Пролив наедине много слёз о таком бедствии, грозящем неповинным, он пришел к воеводам и сказал им:

— Для меня было бы лучше, если бы я не знал вас и не наслаждался бы приятною беседою и трапезою с вами. Тогда я легко перенес бы разлуку с вами и не скорбел бы так душою о пришедшей на вас напасти. Настанет утро, и нас постигнет последняя и ужасная разлука. Я уже не увижу дорогих мне лиц ваших и не услышу вашего голоса, ибо царь повелел вас казнить. Завещайте мне, как поступить с имением вашим, пока есть время и смерть еще не помешала вам выразить вашу волю.

Свою речь он прерывал рыданиями. Узнав о своей ужасной судьбе, воеводы разодрали свои одежды и рвали на себе волосы, говоря:

— Какой враг позавидовал жизни нашей, ради чего мы, как злодеи, осуждены на казнь? что сотворили мы такого, за что надлежало бы предать нас смерти?

И призывали они по именам своих сродников и друзей, поставляя Самого Бога во свидетели, что они не сделали никакого зла, и горько плакали. Один из них, по имени Непотиан, вспомнил о святителе Николае, как тот, явившись в Мирах преславным помощником и благим заступником, избавил трех мужей от смерти. И воеводы стали молиться:

— Боже Николая, избавивший трех мужей от неправедной смерти, призри ныне и на нас, ибо от людей не может быть нам помощи. Пришла на нас великая беда, и нет никого, кто бы избавил нас от напасти. Голос наш прервался прежде исшествия из тела душ наших, и язык наш пересыхает, сожигаемый огнем сердечной скорби, так что и молитву мы не можем принести Тебе. Псал. 78:8 — «Скоро да предварят нас щедроты Твои, ибо мы весьма истощены». Завтра хотят нас умертвить, поспеши же к нам на помощь и избави нас неповинных от смерти.

Внимающий молитвам боящихся его и, как отец, изливающий щедроты на чад своих, Господь Бог послал осужденным на помощь святого своего угодника, великого архиерея Николая. В ту ночь во время сна предстал пред царем святитель Христов и сказал:

— Встань скорее и освободи томящихся в темнице воевод. На них тебе наклеветали, и они страдают невинно.

Святитель подробно объяснил царю всё дело и прибавил:

— Если ты меня не послушаешь и их не отпустишь, то я воздвигну на тебя мятеж, подобный бывшему во Фригии, и ты погибнешь злою смертью.

Удивившись такому дерзновению, царь стал размышлять, как сей муж осмелился войти во внутренние покои ночью, и сказал ему:

— Кто ты такой, что смеешь угрожать нам и державе нашей?

Тот отвечал:

— Мое имя — Николай, я архиерей Мирской митрополии.

Царь пришел в смущение и, встав, стал размышлять, что значит сие видение. Между тем в ту же ночь святитель явился и правителю Евлавию и возвестил ему об осужденных то же, что и царю. Воспрянув от сна, Евлавий убоялся. Пока он размышлял о сем видении, пришел к нему посланный от царя и рассказал ему о том, что царь видел во сне.

Поспешив к царю, правитель поведал ему свое видение, и оба они удивлялись тому, что видели одно и то же. Тотчас царь повелел привести воевод из темницы и сказал им:

— Какими волхвованиями вы навели на нас такие сны? Явившийся нам муж сильно гневался и угрожал нам, похваляясь вскоре навести на нас брань.

Воеводы с недоумением обратились друг к другу, и, ничего не зная, смотрели друг на друга умиленным взором. Заметив сие, царь смягчился и сказал:

— Не бойтесь никакого зла, поведайте истину.

Они со слезами и рыданием отвечали:

— Царь, мы не знаем никаких волхвований и не замышляли никакого зла против твоей державы, да будет в том свидетелем Сам Всевидящий Господь. Если же мы тебя обманываем, и ты узнаешь о нас что-нибудь дурное, то пусть не будет никакой милости и пощады ни нам, ни роду нашему. От отцов наших мы научились чтить царя и прежде всего быть верными ему. Так и теперь мы верно охраняем твою жизнь и, как свойственно сану нашему, неуклонно исполняли твои поручения нам. С усердием служа тебе, мы смирили мятеж во Фригии, прекратили междоусобную вражду и свое мужество достаточно доказали самым делом, как о том свидетельствуют те, кому сие хорошо известно. Твоя держава прежде осыпала нас почестями, ныне же ты с яростью вооружился на нас и безжалостно осудил на мучительную смерть. Итак, царь, мы думаем, что страдаем только за одно к тебе усердие, за него мы осуждены и, вместо славы и почестей, кои мы надеялись получить, нас постиг страх смерти.

От таких речей царь пришел в умиление и раскаялся в своем необдуманном поступке. Ибо вострепетал он пред судом Божиим и устыдился своей царской багряницы, видя, что он, будучи для других законодателем, готов был сотворить суд беззаконный. Милостиво взирал он на осужденных и кротко с ними беседовал. С умилением слушая его речи, воеводы вдруг увидели, что рядом с царем сидит святитель Николай и знаками обещает им прощение. Царь прервал их речь и спросил:

— Кто сей Николай, и каких мужей он спас? — Расскажите мне об этом.

Непотиан рассказал ему всё по порядку. Тогда царь, узнав, что святой Николай — великий угодник Божий, удивился его дерзновению и великой его ревности в защите обидимых, освободил тех воевод и сказал им:

— Не я дарую вам жизнь, а великий служитель Господень Николай, которого вы призывали на помощь. Идите к нему и принесите ему благодарение. Скажите ему и от меня, что я исполнил твое повеление, да не гневается на меня Христов угодник.

С этими словами он вручил им золотое Евангелие, золотое кадило, украшенное каменьями и два светильника и повелел все сие отдать в Мирскую церковь. Получив чудесное спасение, воеводы тотчас отправились в путь. Прибыв в Миры, они радовались и веселились тому, что снова сподобились видеть святителя. Они принесли святому Николаю великое благодарение за его чудесную помощь и воспевали: Псалом 34:10 — «Господи! кто подобен Тебе, избавляющему слабого от сильного, бедного и нищего от грабителя его?»

Они роздали щедрую милостыню нищим и убогим и возвратились благополучно домой».

Как убедительно доказали современные ииследователи (в частности, А. В. Бугаевский), факты из жития свт. Николая восходят к подлиннику IV века, автор которого или был очевидцем или жил по времени и по месту близко к описываемым событиям: только этим можно объяснить наличие таких фактов, деталей, титулов  и имен, которые не могли знать сочинители последующих веков. Эти рукописи хранятся в библиотеках Оксфорда и Вены. Рукопись, где говорится о Аблавии-епархе и трех оклеветанных мужах, называется «Деяние о стратилатах» и имеется в пяти редакциях. И уже  оттуда потом факты перешли к блаж. Симеону Метафрасту  и свт. Димитрию Ростовскому, написавшим жития Мирликийского чудотворца. Также, по мнению исследователей, свт. Николай скончался в 334 или 335 г. А значит, само событие спасения трех мужей имеет четкие временные границы: не ранее—331 г., когда Аблавий, оклеветавший их, стал епархом (префектом) у императора Констанина, и не позже 335 г.—года смерти Николая Чудотворца, спасшего военачальников.

Это событие нашло отражение и в списках иконы свят. Николая с житием, в частности Николы Зарайского. Правда, в некоторых списках икон есть отдельно явление Николая Авлавию, и отдельно—царю Константину, а в некоторых—только Константину.    

  

Кто же такой этот Авлавий (или Евлавий, в некоторых текстах Аблабий)-епарх?

Родился он на о. Крит в незнатной семье примерно во 2-й половине III века. Об этом сообщает историк и софист язычник Евнапий (ок.347—ок. 420) в своей «Жизни философов и софистов»:

«За эти беды вина лежала на Аблабии, префекте претория, которого Сопатр обошел в императорских почестях…

Аблабий, который организовал убийство Сопатра, происходил из очень незнатного рода, а со стороны отца – из слоя низкого и бедного. О нем сохранилась следующая история, которую никто пока не опровергнул.  Один из египтян, принадлежащий к тем, которые занимаются астрологией, однажды пришел в Город (египтяне имеют привычку во время путешествий вести себя неприлично, относясь с пренебрежением к другим людям, причем, делают это публично; вероятно, точно так же их учат вести себя дома). Придя же, он тотчас кинулся в таверну пороскошнее, чувствуя, что после дальней дороги у него пересохло во рту, сказал, что он чуть не задохнулся от жажды, и приказал приготовить для себя особое сладкое вино, деньги за которое он тут же заплатил вперед. Хозяйка харчевни, видя явную прибыль, засуетилась и стала с усердием ему прислуживать. Она умела также помогать женщинам при родах.  Когда хозяйка поднесла килик египтянину и тот уже собирался пригубить вино, вбежал один из соседей и зашептал ей на ухо: «Твоя подруга и родственница может умереть от родовых мук, если ты к ней не поспешишь». (А так оно и было.) Когда женщина об этом услышала, она тут же оставила египтянина, который сидел с разинутым ртом, и, даже не налив ему теплой воды, пошла и разрешила ту женщину от бремени, и сделала все, что требуется при родах, и лишь затем, омыв руки, возвратилась к посетителю. Застав его раздраженным и в гневе, женщина объяснила причину своего промедления.  Когда великолепнейший египтянин услышал об этом и заметил час события, он стал испытывать еще большую жажду, но уже в отношении того, что исходит от богов, а не того, что удовлетворяет телесную страсть, и громким голосом вскричал: «Иди же, женщина, скажи матери, что она родила немногим меньшего, чем царь». После этого пророчества он щедро наполнил свой килик и попросил женщину узнать, как имя ребенка. Его звали Аблабий, и он оказался таким баловнем Судьбы (Тюхэ), благоволящей ко всем юным, что стал даже могущественнее императора и смог отправить на смерть Сопатра, выдвинув против него гораздо более глупое обвинение, чем было выдвинуто против Сократа; и вообще, он обходился с императором, словно с беспорядочной толпой народа».

Как известно, гонитель христиан император Диоклетиан (284—305) провел административную реформу. Бывшие провинции империи были раздроблены на более мелкие (число провинций было доведено до 100, не считая города Рима, выделенного в отдельный округ) и объединены в т.н. диоцезы, а те в свою очередь составили две больших половины Римской империи—префектуры, Западной и Восточной, во главе которых стояли префекты претория, подчинявшиеся непосредственно двум Августам Запада и Востока. Во главе диоцеза стоял викарий, подчинявшийся префекту той или иной префектуры. Вначале было 12 диоцезов, потом—15.

В сентябре 324 г. после  победы над восточным императором Лицинием император Запада (с 312 г.) Константин I становится единым правителем всей империи. Сразу после этого он начал устраивать новую столицу на месте небольшого селения Византий у пролива Босфор,  названную городом Константина, т.е. Константинополем—Новым Римом (по-русски Царьградом).

В молодости Аблавий  был официалом—т.е. чиновником при судебной коллегии императорского наместника Кипра.  Оттуда ок. 324 г. Авлавий перебрался в только что основанную столицу Константинополь, где  оказал впечатление на императора  Константина I и стал членом Сената Нового Рима. Об этом говорит знаменитый языческий ритор-софист Либаний (314—393) (учитель (в мирских науках) свв. Василия Великого, Иоанна Златоуста и Григория Назианзина; тот самый, который когда его спросили, кого бы он хотел видеть своим преемником, ответил: «Иоанна, но его у меня забрали христиане», имея в виду Иоанна Златоуста) в своей речи «К Фалласию» (XLII.23):

«Если же требуется, чтобы я назвал некоторых и по имени, о нынешних членах Сената… Уроженец того же острова (Крита—авт.) Аблабий, сперва служитель при лицах из судебного персонала правителя Крита, выехал оттуда и, совершая плавание по морю с целью зашибить копейку, молился морским богам. Явившись же в столицу, овладел расположением царя и когда вступал в Сенат, являлся словно бог в среде людей».  

 

Последнее выражение значит, скорее всего, что Аблавий родился в семье кипрских язычников, а в Константинополе принял крещение, которое было в моде у придворных, чтобы понравиться императору Константину, благоволившему к христианам.

Вскоре Аблавий  был назначен (ок. 326 г.) викарием диоцеза Азии, подчинавшимся префекту   претория Востока. Диоцез включал в себя 11 провинций: Азия, Геллеспонт, Памфилия, Кария, Лидия, Ликия (та, митрополитом которой был свт. Николай), Ликаония, Писидия, Фригия Пакациана, Фригия Салютария и Инсулия. Административный центр диоцеза находился в Эфесе, городе, в котором преставился св. Апостол Иоанн Богослов. В этих местах  также проповедовал св. Апостол Павел. От этого времени сохранилась надпись из селения Орцист, в которой упоминается Авлавий, поддержавший просьбу жителей этого селения императору Константину о даровании им статуса города.  В надписи Аблавий подобострастно назван жителями carissimeaciucundissime(т.е. возлюбленный и восхитительный). Датирована надпись  BassoetAblabiocons(ulibus)—т.е. консульством Басса и Аблавия (см. ниже). По этому же поводу имеются письма Аблавию от императора Константина и префекта претория Востока. Из этих писем видно, что Авлавий к этому времени уже был сенатором.

В 329 г. Константин назначил его воспитателем при своем сыне цезаре Констанции (будущем императоре Констанции II), и вероятно, Аблавий стал исполнять должность префекта претория при цезаре. В этом качестве он учавствовал в открытии новой столицы 11 мая 330 г. и затем был назначен консулом на 331 г. вместе с Юнием Аннием Бассом, префектом претория Италии, тоже христианином. Именно со времени основания новой столицы пошла традиция назначать одного консула для старого Рима и одного—для нового.  И именно Аблавий был первым консулом, назначенным императором Константином для нового Рима-Константинополя.  Ко времени консульства к имени Аблавий стали прибавлять Флавий: это было родовое имя династии Константина Великого; со временем оно стало больше титулом, чем именем, сперва титулом   императоров (вроде Августа или Цезаря), но потом его стали брать себе высшие сановники империи, так что многие консулы того времени имеют приставку Флавий. Коллега Аблавия по консульству Юний Басс известен гробницей в Риме, где сохранилась мозаика, изображающая Басса на колеснице во время консульской процессии.

Два консула правили Римской республикой с момента изгнания царей из Рима (509 г. до Р.Х.): со времени диктатора Юлия Цезаря и первого императора Октавиана Августа (при котором родился Господь наш Иисус Христос) консулы потерял реальную власть, но остались самым высоким почетным титулом—верх карьеры для чиновника-не императора. В последнее время консул мог только открывать игры и отпускать рабов на свободу (см. дигесты Юстиниана). Иногда императоры брали на себя звание консула. По консулам датировался год. Консулы вступали в свою должность 1 января (откуда Новый год). С 395 г. (окончательного разделения империи на Западную и Восточную) один консул избирался в Риме, другой—в Константинополе. В 534 г. св.   император Юстиниан отменил консульство в Риме, а в 541 г.—в Константинополе, объявив себя постоянным консулом, а датировать документы повелел по годам  правления императора. Следующие императоры возобновили традицию после восшествия на престол 1 января (или иногда—25 декабря на Рождество Христово) вступать в консульство, поэтому документы датировались двояко (при таком-то императоре, в такой-то год его правления и в такой-то год его консульства).  Последним императором, вступившим в консульство, был Констант II (в 642 г.),  а около 886 г. император Лев VI Мудрый (при котором в Константинополе было событие Покрова Божией Матери и который поэтому изображается на иконах Покрова) окончательно запретил всякое упоминание консулов и датировку по ним.

Особенность одежды поздних консулов был лор (лорум)—узкий длинный шарф, обматывавшийся особым образом вокруг торса и двумя концам свисавший до земли. Император Константин Великий даровал привилегию носить подобие лора главным Патриархам и из   этого  потом возник епископский омофор и католический паллий. В поздней Византии лор стали пришивать к ризам императора, и он превратился в царские бармы.

К году консульства Аблавия относится третье праздничное послание святого Афанасия Великого, где говорится: «воскресенье Пасхи в сорок седьмом году эры Диоклитиана было шестнадцатого Фармуфа, в третий день апрельских идов, в консульство Анния Басса и Авлавия, когда Флоренций был префектом, — в четвертый год индиктиона».

По окончании консулата Аблавий остался префектом (по-гречески—эпархом) новой столицы. Этим подтверждаются сведения в Житии святителя Николая, что Евлавий был епархом (правителем) города. Был ли Аблавий префектом претория при самом Константине—непонятно, хотя на это указывает окончание четвертого праздничного послания Афанасия Великого от 332 по P. X.:

 

«Приветствуйте друг друга лобзанием святым! Приветствуют вас все братья, которые при мне! Мы отправили это послание из резиденции Императора чрез оффициала; ему же оно было передано тем, кто истинно боится Бога, Авлавием  префектом».

 

Здесь св. Афанасий хвалит Аблавия за его веру.

Люди, упомнаемые в событиях о трех мужах, тоже исторические личности: Непотиан—это Вирий Непоциан, консул 336 г., а Урс—Флавий Урс, консул 338 г. Кстати, в 454 г. консулом был некий Флавий Студий, который в 462 г. основал знаменитый Студийский монастырь, уставом которого потом пользовалась Церковь.

Приблизительно летом 335  г. Констанин Великий разделил империю  между своими тремя сыновьями (Константином II, Констанцием  II и Константом) и сыном сводного братам Далмацием Младшим.   Их части империи стали новыми  префектурами со своими префектами. Для предотвращения мятежей,  префекты и викарии получили от  Константина только высшую судебную и административную власть, но были лишены военной. Система диоцезов и префектур просуществовала в Византийской империи до времени императора Ираклия I (VII век), когда в результате персидских войн, а также арабского нашествия было введено деление на фемы.

В том же 335  (или 336 г.) Аблавий был назначен префектом претория Востока под началом своего воспитанника Констанция II. Он стал первым префектом претория Востока после деления Константина. В его префектуру входили диоцезы Фракия, Азия, Понт, Восток и Египет. Префектура Восток была и по размеру самая большая, и по значению  важнейшая из префектур (и новая столица там, и Египет—житница империи!) Центр префектуры был в самом Константинополе. Можно сказать, что префект Востока был вторым человеком в империи после всех Августов и цезарей. Кроме префектуры Востока, были еще две—префектура Галлия (Испания, Галлия и Британия) и префектура Италии (Италия, Балканы, Северная Африка). В дальнейшем из префектуры Италия была выделена префектура Иллирия.

Пророчество, что Авлавий будет немногим меньшим, чем царь, сбылось, так как в ранге исполнительных чинов префект шел непосредственно за императорами, а консул был первый почетный титул после  Августа и цезаря.

У Аблавия была дочь Олимпия (или Олимпиада), которая в 336 г. была обручена   сыну Константина Великого императору Константу I, управлявшему Италией. Но брак не состоялся, и после гибели Константа в 350 г Олимпиада была выдана замуж за армянского царя Аршака II (350—361 гг.). Об этом говорит Аммиан Марцеллин в своей истории:

«Арсак многократно клялся, что он скорее положит свою жизнь, чем переменит свой образ мыслей. Констанций щедро одарил его самого и его свиту. Арсак вернулся в свое царство и не посмел потом изменить своим обещаниям, будучи связан с Констанцием многообразными проявлениями милости к нему императора. Так, между прочим, он выдал за Арсака замуж Олимпиаду, дочь Аблаба, занимавшего некогда пост префекта претория, которая была невестой его брата Константа».

После смерти в 361 г. царя Аршака Олимпиада Старшая вернулась домой, где второй раз вышла замуж за проконсула Селевка, от которого у нее родилась дочь св. Олимпиада, будущая диаконисса и сподвижница великого учителя вселенной Иоанна Златоуста.   Некоторые авторы называют проконсула Селевка сыном Аблавия, а отцом Олимпиады Младшей—сенатора Аниция Секунда. Св. Олимпида, внучка префекта Аблавия, родилась ок. 370 г. Была отправлена в изгнание за поддержку святителя Иоанна Златоуста и после многих скорбей скончалась в 409 г. Память ее 25 июля старого стиля. О ней говорится в знаменитом Лавсаике еп. Еленопольского Палладия:

«Об Олимпиаде. По стопам её шла и всем добродетелям святой духовной жизни её подражала достохвальная Олимпиада, которая с великою ревностию восходила по пути, ведущему на небо, и во всем последовала правилам Божественного Писания. По плоти была она дочерью проконсула Селевка, а по духу — истинным чадом Божиим, внучкою эпарха Авлавия и несколько дней невестою Невридия, эпарха константинопольского, в самом же деле ни за кого не вышла замуж. Говорят, что до самой смерти она пребыла непорочною девою, сожительницею Божественного слова, союзницею истинного смиренномудрия, щедрою помощницею всех нуждающихся. Она раздала все свое чрезвычайно большое богатство и помогала просто всем без различия».

Вернемся к Аблавию. Он был автором стихов, посвященных императору Константину, и, вероятно, эпиграмм. Некоторые истории отождествляют эпарха Аблавия с историком Аблабием, автором «Истории готов», которой потом пользовались историки Кассиодор и Иордан. Аблавий владел обширными владениями в Вифинии, а также домом в Константинополе. В его имении в Вифинии его и настигла смерть.

22 мая 337 г. скончался св. император Константин Великий. В империи наступило замешательство—так как уже более ста лет почти никто из императоров не передавал власть своим детям, а все становились императорами в результате солдатских мятежей.  На императорский престол стали претендовать многочисленные родственники Константина I, а также влиятельные сановники. В военной среде  назрел заговор, чтобы передать власть только прямым потомкам Константина, в результате которого были устранены все возможные претенденты на престол—как родственники императорской семьи, так и многие приближенные. Тогда же и погиб Аблавий, по мнению некоторых, ставший претендовать на звание Августа.  Так об этом поветсвует Евнапий в упоминаемом сочинении:

«Но Константин поплатился за те почести, которые он оказывал Аблабию; о том же, как последний умер, я тоже напишу в рассказе о нем. Константин доверил Аблабию своего сына Констанция, который был его соправителем и наследовал власть отца вместе со своими братьями, Константином и Константом… Когда Констанций наследовал императорскую власть и ту часть империи, которая была ему завещана, а именно к востоку от Иллирика, он сразу же лишил Аблабия должности и сменил охрану вокруг него. Аблабий же проводил свои дни в имении в Вифинии, которое он давно себе приготовил, живя в условиях поистине царских, в праздности и изобилии, в то время как все удивлялись тому, что он не хочет императорской власти. Но Констанций, находясь вблизи города своего отца, послал к нему достаточное количество меченосцев, приказав их командирам прежде передать Аблабию послание. И те вручили ему это послание, преклонившись перед ним так, как у римлян принято преклоняться перед императором. Приняв послание с невероятной надменностью и не испытывая никакого страха, Аблабий потребовал от вошедших пурпурные одежды, становясь все более властным и страшным для тех, кто на него смотрел. Но они ответили, что их целью было лишь передать послание, а те, кому доверено второе, находятся за дверями.  Аблабий призвал их, с чрезмерной наглостью и гордостью. Однако вошедших оказалось очень много и все были с мечами: вместо пурпура они принесли ему «пурпурную смерть» и изрубили его на мелкие куски, как рубят на рынках на мясо какое-нибудь животное.  Такое возмездие постигло во всем «удачливого» Аблабия за смерть Сопатра».

Сопатр, упоминемый здесь—это известный Сопатр Апамейский, философ-неоплатоник, ученик и зять (и возможно, преемник по школе) знаменитого Ямвлиха. Был, как и Аблавий, членом Сената; обвинен в стремлении занять трон и казнен. Дети Сопатра близко дружили с Юлианом Отступником, пытавшимся возродить язычество. Виновником казни  Сопатра называли Аблавия, носледует помнить, что Евнапий—язычник, отрицательно относившийся к христианам—и императору Константину и Аблавию, который может сгущать краски в своем описании характеров их!

Это было летом 337 г. Из родственников Константина выжил только его племянник Юлиан, более известный потом как Юлиан Отступник. И только 9 сентября 337 г. вся армия признала Августами трех сыновей Константина.

Вот так, Евлавий-епарх оказался человеком, связанным с многими и историческими и церковными событиями. Вывод напрашивается один: и жития Святых и другие церковные тексты, кроме духовного назидания могут иметь историческую ценность.  А это говорит против тех, кто считает жития Святых просто сборником народных сказаний и былин и сомневается в их историчности.

 Настоятель Крестовоздвиженского храма с. Татаринцево игумен Фаддей (Шавернев).

опубликованно по материалам https://www.facebook.com/notes/718082328311503/

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА.

 1) Свт. Афанасий Великий. Собрание сочинений в 4-х тт. Издание Спасо-Преображенского Валаамского монастыря. М. 1994 г. (репринт 1902 г.)

2) Свт. Димитрий, митр. Ростовский. Жития Святых. Декабрь. Издание Свято-Введенской Оптиной пустыни., Можайск, 1992 г. (репринт 1906 г.)

3) Епископ Еленопольский Палладий. Лавсаик, или Повествование о жизни святых и блаженных отцов. Издательство Белорусского Экзархата — Белорусской Православной Церкви. 2011 г.

4) «Правило и образ кротости» (сборник исследований и статей о свт. Николае). М., 2004 г.

5) Торжественник в составе сборника со Златоструем, рукопись  XII в. РНБ, F. п. I, 46.

6) Святая Олимпиада и другие диакониссы древней Церкви. Подворье ТСЛ, М. 2010 г.

7) Corpus Inscriptionum Latinarum, т. III, 1873 г. Province: Asia. Place: Orcistus.

8) Просопография Поздней Римской империи, т. I. Под общей редакцией А. Х. М. Джонса. Cambridge University Press. 1971 г. Статья «Ablabius 4».

9) Аммиан Марцеллин.  Римская история. «Алейтейя», СПб, 1994 г.

10) Либаний. За Фалассия. Речи Либания. Т. I . С. Шестаков (пер.). Казань, 1914 г.

11) Евнапий. О жизни философов и софистов. Римские историки IV века.   «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), М. 1997 г.

12) Словарь книжников и книжности Древней Руси. XI—первая пол. XIV в. Л.: Наука, 1987 г.

13) Крутова М. С. Святитель Николай Чудотворец в древнерусской письменности. М.: Мартис, 1997 г.

14) Алпатов М. В. Древнерусская иконопись = Early Russian Icon Painting. М. Искусство, 1978 г.